ВОРОТНИЧОК

Жил-был щеголь; у него только и было за душой, что сапожная подставка, гребенка, да еще чудеснейший щегольской воротничок. Вот о воротничке-то и пойдет речь.

Воротничок уже довольно пожил на свете и стал подумывать о женитьбе. Случилось ему раз попасть в стирку вместе с чулочною подвязкой.

Ах! - сказал воротничок. - Что за грация, что за нежность и миловидность! Никогда не видал ничего подобного! Позвольте узнать ваше имя?

Ах, нет-нет! - отвечала подвязка.

А где вы, собственно, изволите пребывать?

Но подвязка была очень застенчива, вопрос показался ей нескромным, и она молчала.

Вы, вероятно, подвязка? - продолжал воротничок. - Вроде пояса, потайного пояса, так сказать? Да-да, я вижу, милая барышня, что вы служите и для красы и для пользы.

Пожалуйста, не заводите со мной разговоров! - сказала подвязка. - Я, кажется, не подала вам никакого повода!

Ваша красота - достаточный повод! - сказал воротничок.

Как же, я ведь щеголь! - сказал воротничок. - У меня есть сапожная подставка и гребенка!

И совсем неправда. Эти вещи принадлежали не ему, а его господину; воротничок просто хвастался.

Недотрога! - сказал воротничок.

Тут его взяли из корыта, накрахмалили, высушили на солнце и положили на гладильную доску.

Появился горячий утюг.

Сударыня! - сказал воротничок утюжной плитке. - Прелестная вдовушка! Я пылаю! Со мной происходит какое-то превращение! Я сгораю! Вы прожигаете меня насквозь! Ух!.. Вашу руку и сердце!

Ах ты рвань! - сказала утюжная плитка и гордо проехалась по воротничку. Она воображала себя локомотивом, который тащит за собой по рельсам вагоны. - Рвань! - повторила она.

Воротничок немножко пообтрепался по краям, и явились ножницы подровнять их.

О! - воскликнул воротничок. - Вы, должно быть, первая танцовщица? Вы так чудесно вытягиваете ножки! Ничего подобного не видывал! Кто из людей может сравниться с вами? Вы бесподобны!

Знаем! - сказали ножницы.

Вы достойны быть графиней! - продолжал воротничок. - Я владею только барином-щеголем, сапожною подставкой и гребенкой… Ах, будь у меня графство…

Он сватается?! - вскричали ножницы и, осердясь, с размаху так резнули воротничок, что совершенно искалечили его.

Так он попал в отставку.

Остается присвататься к гребенке! - сказал воротничок. - Удивительно, как сохранились ваши зубки, барышня!.. А вы никогда не думали о замужестве?

Как же! - сказала гребенка. - Я уже невеста! Выхожу за сапожную подставку!

Невеста! - воскликнул воротничок.

Теперь ему не за кого было свататься, и он стал презирать всякое сватовство.

Время шло, и воротничок попал наконец с прочим тряпьем на бумажную фабрику. Тут было настоящее тряпичное царство; тонкие тряпки держались, как и подобает, подальше от грубых. У каждой нашлось о чем порассказать, у воротничка, конечно, больше всех: он был страшный хвастун.

У меня было пропасть невест! - тараторил он. - Так и бегали за мной. Еще бы! Подкрахмаленный, я выглядел таким франтом! У меня даже были собственные сапожная подставка и гребенка, хотя я никогда и не пользовался ими. Посмотрели бы вы на меня, когда я лежал, бывало, на боку! Никогда не забыть мне моей первой невесты - подвязки! Она была такая тонкая, нежная, мягкая! Она бросилась из-за меня в лохань! Была тоже одна вдовушка; она дошла просто до белого каления!.. Но я оставил ее, и она почернела с горя! Еще была первая танцовщица; это она ранила меня, - видите? Бедовая была! Моя собственная гребенка тоже любила меня до того, что порастеряла от тоски все свои зубы! Вообще немало у меня было разных приключений!.. Но больше всего жаль мне повязку, то бишь - подвязку, которая бросилась из-за меня в лохань. Да, много у меня кое-чего на совести!.. Пора, пора мне стать белою бумагою!

Желание его сбылось: все тряпье стало белою бумагой, а воротничок - как раз вот этим самым листом, на котором напечатана его история, - так он был наказан за свое хвастовство. И нам тоже не мешает быть осторожнее: как знать? Может быть, и нам придется в конце концов попасть в тряпье да стать белою бумагой, на которой напечатают нашу собственную историю, и вот пойдешь разносить по белу свету всю подноготную о самом себе!

Жил-был щеголь; у него только и было за душой, что сапожная подставка, гребенка да еще чудеснейший щегольский воротничок. Вот о воротничке-то и пойдет речь.

Воротничок уже довольно пожил на свете и стал подумывать о женитьбе. Случилось ему раз попасть в стирку вместе с чулочною подвязкой.

Ах! - сказал воротничок. - Что за грация, что за нежность и миловидность! Никогда не видал ничего подобного! Позвольте узнать ваше имя?

Ах, нет-нет! - отвечала подвязка.

А где вы, собственно, изволите пребывать? Но подвязка была очень застенчива, вопрос показался ей нескромным, и она молчала.

Вы, вероятно, завязка? - продолжал воротничок. - Вроде тесемки, которая стягивает платье на талии? Да-да, я вижу, милая барышня, что вы служите и для красы и для пользы.

Пожалуйста, не заводите со мной разговоров! - сказала подвязка. - Я, кажется, не подавала вам никакого повода!

Ваша красота - достаточный повод! - сказал воротничок.

Как же, я ведь щеголь! - сказал воротничок. - У меня есть сапожная подставка и гребенка!

И совсем неправда. Эти вещи принадлежали не ему, а его господину; воротничок просто хвастался.

Недотрога! - сказал воротничок.

Тут его взяли из корыта, выстирали, накрахмалили, высушили на солнце и положили на гладильную доску.

Появился горячий утюг.

Сударыня! - сказал воротничок утюжной плитке. - Прелестная вдовушка! Я пылаю! Со мной происходит какое-то превращение! Я сгораю! Вы прожигаете меня насквозь! Ух!.. Вашу руку и сердце!

Ах ты рвань! - сказала утюжная плитка и гордо проехалась по воротничку. Она воображала себя локомотивом, который тащит за собой по рельсам вагоны. Рвань! - повторила она.

Воротничок немножко пообтрепался по краям, и явились ножницы подровнять их.

О! - вскрикнул воротничок. - Вы, должно быть, первая танцовщица? Вы так чудесно вытягиваете ножки! Ничего подобного не видывал! Кто из людей может сравниться с вами? Вы бесподобны!

Знаем! - сказали ножницы.

Вы достойны быть графиней! - продолжал воротничок. - Я владею только барином-щеголем, сапожною подставкой и гребенкой… Ах, будь у меня графство…

Он сватается?! - вскричали ножницы и, осердясь, с размаху так резнули воротничок, что совершенно искалечили его.

Пришлось его бросить.

Остается присвататься к гребенке! - сказал воротничок. - Удивительно, как сохранились ваши зубки, барышня!.. А вы никогда не думали о замужестве?

Как же! - сказала гребенка. - Я уже невеста! Выхожу за сапожную подставку!

Невеста! - воскликнул воротничок. Теперь ему не за кого было свататься, и он стал презирать всякое сватовство.

Время шло, и воротничок попал наконец с прочим тряпьем на бумажную фабрику. Тут собралось большое тряпичное общество; тонкие тряпки держались, как и подобает, подальше от грубых. У каждой нашлось о чем порассказать, у воротничка, конечно, больше всех: он был страшный хвастун.

У меня было пропасть невест! - тараторил он. - Так и бегали за мной. Еще бы! Подкрахмаленный, я выглядел таким франтом! У меня даже были собственные сапожная подставка и гребенка, хотя я никогда и не пользовался ими. Посмотрели бы вы на меня, когда я лежал, бывало, на боку! Никогда не забыть мне моей первой невесты - завязки! Она была такая тонкая, нежная, мягкая! Она бросилась из-за меня в лохань! Была тоже одна вдовушка; она дошла просто до белого каления!.. Но я оставил ее, и она почернела с горя! Еще была первая танцовщица; это она ранила меня, - видите? Бедовая была! Моя собственная гребенка тоже любила меня до того, что порастеряла от тоски все свои зубы! Вообще немало у меня было разных приключений!.. Но больше всего жаль мне подвязку, то бишь - завязку, которая бросилась из-за меня в лохань. Да, много у меня кое-чего на совести!.. Пора, пора мне стать белою бумагою!

Желание его сбылось: все тряпье стало белою бумагой, а воротничок - как раз вот этим самым листом, на котором напечатана его история, - так он был наказан за свое хвастовство. И нам тоже не мешает быть осторожнее: как знать? Может быть, и нам придется в конце концов попасть в тряпье да стать белою бумагой, на которой напечатают нашу собственную историю, и вот пойдешь разносить по белу свету всю подноготную о самом себе!

Жил-был щеголь; у него только и было за душой, что сапожная подставка, гребенка да еще чудеснейший щегольский воротничок. Вот о воротничке-то и пойдет речь.

Воротничок уже довольно пожил на свете и стал подумывать о женитьбе. Случилось ему раз попасть в стирку вместе с чулочною подвязкой.

Ах! - сказал воротничок. - Что за грация, что за нежность и миловидность! Никогда не видал ничего подобного! Позвольте узнать ваше имя?

Ах, нет-нет! - отвечала подвязка.

А где вы, собственно, изволите пребывать? Но подвязка была очень застенчива, вопрос показался ей нескромным, и она молчала.

Вы, вероятно, завязка? - продолжал воротничок. - Вроде тесемки, которая стягивает платье на талии? Да-да, я вижу, милая барышня, что вы служите и для красы и для пользы.

Пожалуйста, не заводите со мной разговоров! - сказала подвязка. - Я, кажется, не подавала вам никакого повода!

Ваша красота - достаточный повод! - сказал воротничок.

Как же, я ведь щеголь! - сказал воротничок. - У меня есть сапожная подставка и гребенка!

И совсем неправда. Эти вещи принадлежали не ему, а его господину; воротничок просто хвастался.

Недотрога! - сказал воротничок.

Тут его взяли из корыта, выстирали, накрахмалили, высушили на солнце и положили на гладильную доску.

Появился горячий утюг.

Сударыня! - сказал воротничок утюжной плитке. - Прелестная вдовушка! Я пылаю! Со мной происходит какое-то превращение! Я сгораю! Вы прожигаете меня насквозь! Ух!.. Вашу руку и сердце!

Ах ты рвань! - сказала утюжная плитка и гордо проехалась по воротничку. Она воображала себя локомотивом, который тащит за собой по рельсам вагоны. - Рвань! - повторила она.

Воротничок немножко пообтрепался по краям, и явились ножницы подровнять их.

О! - вскрикнул воротничок. - Вы, должно быть, первая танцовщица? Вы так чудесно вытягиваете ножки! Ничего подобного не видывал! Кто из людей может сравниться с вами? Вы бесподобны!

Знаем! - сказали ножницы.

Вы достойны быть графиней! - продолжал воротничок. - Я владею только барином-щеголем, сапожною подставкой и гребенкой... Ах, будь у меня графство...

Он сватается?! - вскричали ножницы и, осердясь, с размаху так резнули воротничок, что совершенно искалечили его.

Пришлось его бросить.

Остается присвататься к гребенке! - сказал воротничок. - Удивительно, как сохранились ваши зубки, барышня!.. А вы никогда не думали о замужестве?

Как же! - сказала гребенка. - Я уже невеста! Выхожу за сапожную подставку!

Невеста! - воскликнул воротничок. Теперь ему не за кого было свататься, и он стал презирать всякое сватовство.

Время шло, и воротничок попал наконец с прочим тряпьем на бумажную фабрику. Тут собралось большое тряпичное общество; тонкие тряпки держались, как и подобает, подальше от грубых. У каждой нашлось о чем порассказать, у воротничка, конечно, больше всех: он был страшный хвастун.

У меня было пропасть невест! - тараторил он. - Так и бегали за мной. Еще бы! Подкрахмаленный, я выглядел таким франтом! У меня даже были собственные сапожная подставка и гребенка, хотя я никогда и не пользовался ими. Посмотрели бы вы на меня, когда я лежал, бывало, на боку! Никогда не забыть мне моей первой невесты - завязки! Она была такая тонкая, нежная, мягкая! Она бросилась из-за меня в лохань! Была тоже одна вдовушка; она дошла просто до белого каления!.. Но я оставил ее, и она почернела с горя! Еще была первая танцовщица; это она ранила меня, - видите? Бедовая была! Моя собственная гребенка тоже любила меня до того, что порастеряла от тоски все свои зубы! Вообще немало у меня было разных приключений!.. Но больше всего жаль мне подвязку, то бишь - завязку, которая бросилась из-за меня в лохань. Да, много у меня кое-чего на совести!.. Пора, пора мне стать белою бумагою!

Желание его сбылось: все тряпье стало белою бумагой, а воротничок - как раз вот этим самым листом, на котором напечатана его история, - так он был наказан за свое хвастовство. И нам тоже не мешает быть осторожнее: как знать? Может быть, и нам придется в конце концов попасть в тряпье да стать белою бумагой, на которой напечатают нашу собственную историю, и вот пойдешь разносить по белу свету всю подноготную о самом себе!

Жил-был щеголь; у него только и было за душой, что сапожная подставка, гребенка да еще чудеснейший щегольский воротничок. Вот о воротничке-то и пойдет речь.

Воротничок уже довольно пожил на свете и стал подумывать о женитьбе. Случилось ему раз попасть в стирку вместе с чулочною подвязкой.

Ах! - сказал воротничок. - Что за грация, что за нежность и миловидность! Никогда не видал ничего подобного! Позвольте узнать ваше имя?

Ах, нет-нет! - отвечала подвязка.

А где вы, собственно, изволите пребывать? Но подвязка была очень застенчива, вопрос показался ей нескромным, и она молчала.

Вы, вероятно, завязка? - продолжал воротничок. - Вроде тесемки, которая стягивает платье на талии? Да-да, я вижу, милая барышня, что вы служите и для красы и для пользы.

Пожалуйста, не заводите со мной разговоров! - сказала подвязка. - Я, кажется, не подавала вам никакого повода!

Ваша красота - достаточный повод! - сказал воротничок.

Как же, я ведь щеголь! - сказал воротничок. - У меня есть сапожная подставка и гребенка!

И совсем неправда. Эти вещи принадлежали не ему, а его господину; воротничок просто хвастался.

Недотрога! - сказал воротничок.

Тут его взяли из корыта, выстирали, накрахмалили, высушили на солнце и положили на гладильную доску.

Появился горячий утюг.

Сударыня! - сказал воротничок утюжной плитке. - Прелестная вдовушка! Я пылаю! Со мной происходит какое-то превращение! Я сгораю! Вы прожигаете меня насквозь! Ух!.. Вашу руку и сердце!

Ах ты рвань! - сказала утюжная плитка и гордо проехалась по воротничку. Она воображала себя локомотивом, который тащит за собой по рельсам вагоны. - Рвань! - повторила она.

Воротничок немножко пообтрепался по краям, и явились ножницы подровнять их.

О! - вскрикнул воротничок. - Вы, должно быть, первая танцовщица? Вы так чудесно вытягиваете ножки! Ничего подобного не видывал! Кто из людей может сравниться с вами? Вы бесподобны!

Знаем! - сказали ножницы.

Вы достойны быть графиней! - продолжал воротничок. - Я владею только барином-щеголем, сапожною подставкой и гребенкой… Ах, будь у меня графство…

Он сватается?! - вскричали ножницы и, осердясь, с размаху так резнули воротничок, что совершенно искалечили его.

Пришлось его бросить.

Остается присвататься к гребенке! - сказал воротничок. - Удивительно, как сохранились ваши зубки, барышня!.. А вы никогда не думали о замужестве?

Как же! - сказала гребенка. - Я уже невеста! Выхожу за сапожную подставку!

Невеста! - воскликнул воротничок. Теперь ему не за кого было свататься, и он стал презирать всякое сватовство.

Время шло, и воротничок попал наконец с прочим тряпьем на бумажную фабрику. Тут собралось большое тряпичное общество; тонкие тряпки держались, как и подобает, подальше от грубых. У каждой нашлось о чем порассказать, у воротничка, конечно, больше всех: он был страшный хвастун.

У меня было пропасть невест! - тараторил он. - Так и бегали за мной. Еще бы! Подкрахмаленный, я выглядел таким франтом! У меня даже были собственные сапожная подставка и гребенка, хотя я никогда и не пользовался ими. Посмотрели бы вы на меня, когда я лежал, бывало, на боку! Никогда не забыть мне моей первой невесты - завязки! Она была такая тонкая, нежная, мягкая! Она бросилась из-за меня в лохань! Была тоже одна вдовушка; она дошла просто до белого каления!.. Но я оставил ее, и она почернела с горя! Еще была первая танцовщица; это она ранила меня, - видите? Бедовая была! Моя собственная гребенка тоже любила меня до того, что порастеряла от тоски все свои зубы! Вообще немало у меня было разных приключений!.. Но больше всего жаль мне подвязку, то бишь - завязку, которая бросилась из-за меня в лохань. Да, много у меня кое-чего на совести!.. Пора, пора мне стать белою бумагою!

Желание его сбылось: все тряпье стало белою бумагой, а воротничок - как раз вот этим самым листом, на котором напечатана его история, - так он был наказан за свое хвастовство. И нам тоже не мешает быть осторожнее: как знать? Может быть, и нам придется в конце концов попасть в тряпье да стать белою бумагой, на которой напечатают нашу собственную историю, и вот пойдешь разносить по белу свету всю подноготную о самом себе!

Андерсен Ханс Кристиан

В сказке рассказывается о том, как щегольский воротничок задумался о женитьбе. Он предлагал руку и сердце чулочной подвязке, утюжной плитке, ножницам и гребенке, но все ему отказывали. Потрепанный воротничок попал на бумажную фабрику, где не переставал хвастаться, пока не стал листом бумаги.

Сказка Воротничок скачать:

Сказка Воротничок читать

Жил-был щёголь; у него только и было за душой, что сапожная подставка, гребёнка да ещё чудеснейший щёгольский воротничок. Вот о воротничке-то и пойдёт речь.

Воротничок уже довольно пожил на свете и стал подумывать о женитьбе. Случилось ему раз попасть в стирку вместе с чулочною подвязкой.

Ах! - сказал воротничок. - Что за грация, что за нежность и миловидность! Никогда не видал ничего подобного! Позвольте узнать ваше имя?

Ах, нет-нет! - отвечала подвязка.

А где вы, собственно, изволите пребывать?

Но подвязка была очень застенчива, вопрос показался ей нескромным, и она молчала.

Вы, вероятно, завязка? - продолжал воротничок. - Вроде тесёмки, которая стягивает платье на талии? Да-да, я вижу, милая барышня, что вы служите и для красы и для пользы.

Пожалуйста, не заводите со мной разговоров! - сказала подвязка. - Я, кажется, не подавала вам никакого повода!

Ваша красота - достаточный повод! - сказал воротничок.

Как же, я ведь щёголь! - сказал воротничок. - У меня есть сапожная подставка и гребёнка!

И совсем неправда. Эти вещи принадлежали не ему, а его господину; воротничок просто хвастался.

Недотрога! - сказал воротничок.

Тут его взяли из корыта, выстирали, накрахмалили, высушили на солнце и положили на гладильную доску.

Появился горячий утюг.

Сударыня! - сказал воротничок утюжной плитке. - Прелестная вдовушка! Я пылаю! Со мной происходит какое-то превращение! Я сгораю! Вы прожигаете меня насквозь! Ух!.. Вашу руку и сердце!

Ах ты рвань! - сказала утюжная плитка и гордо проехалась по воротничку. Она воображала себя локомотивом, который тащит за собой по рельсам вагоны. - Рвань! - повторила она.

Воротничок немножко пообтрепался по краям, и явились ножницы подровнять их.

О! - вскрикнул воротничок. - Вы, должно быть, первая танцовщица? Вы так чудесно вытягиваете ножки! Ничего подобного не видывал! Кто из людей может сравниться с вами? Вы бесподобны!

Знаем! - сказали ножницы.

Вы достойны быть графиней! - продолжал воротничок. - Я владею только барином-щёголем, сапожною подставкой и гребёнкой… Ах, будь у меня графство…

Он сватается?! - вскричали ножницы и, осердясь, с размаху так резнули воротничок, что совершенно искалечили его.

Пришлось его бросить.

Остаётся присвататься к гребёнке! - сказал воротничок. - Удивительно, как сохранились ваши зубки, барышня!.. А вы никогда не думали о замужестве?

Как же! - сказала гребёнка. - Я уже невеста! Выхожу за сапожную подставку!

Невеста! - воскликнул воротничок. Теперь ему не за кого было свататься, и он стал презирать всякое сватовство.

Время шло, и воротничок попал наконец с прочим тряпьём на бумажную фабрику. Тут собралось большое тряпичное общество; тонкие тряпки держались, как и подобает, подальше от грубых. У каждой нашлось о чём порассказать, у воротничка, конечно, больше всех: он был страшный хвастун.

У меня было пропасть невест! - тараторил он. - Так и бегали за мной. Ещё бы! Подкрахмаленный, я выглядел таким франтом! У меня даже были собственные сапожная подставка и гребёнка, хотя я никогда и не пользовался ими. Посмотрели бы вы на меня, когда я лежал, бывало, на боку! Никогда не забыть мне моей первой невесты - завязки! Она была такая тонкая, нежная, мягкая! Она бросилась из-за меня в лохань! Была тоже одна вдовушка; она дошла просто до белого каления!.. Но я оставил её, и она почернела с горя! Ещё была первая танцовщица; это она ранила меня, - видите? Бедовая была! Моя собственная гребёнка тоже любила меня до того, что порастеряла от тоски все свои зубы! Вообще немало у меня было разных приключений!.. Но больше всего жаль мне подвязку, то бишь - завязку, которая бросилась из-за меня в лохань. Да, много у меня кое-чего на совести!.. Пора, пора мне стать белою бумагою!

Желание его сбылось: всё тряпьё стало белою бумагой, а воротничок - как раз вот этим самым листом, на котором напечатана его история, - так он был наказан за своё хвастовство. И нам тоже не мешает быть осторожнее: как знать? Может быть, и нам придётся в конце концов попасть в тряпьё да стать белою бумагой, на которой напечатают нашу собственную историю, и вот пойдёшь разносить по белу свету всю подноготную о самом себе!